Просветление, к которому направляет дзэн, ради которого он существует - приходит само. Подобно осознаванию, которого не было и которое вдруг, через мгновение - есть. Но человек во плоти своей движется в милосердном времени даже, когда идет по грязи, волоча ноги и свою истинную природу.
Поэтому даже в дзен должен быть компромисс и признание постепенности осознавания, его ступеней или этапов, подводящих к самому моменту просветления. Вот о чем эта книга.
( Этот материал сам по себе есть основной символ, ключ к разгадке, которая тут.)
Итак,
В XII веке китайский мастер Какуан, отправляясь от давней традиции даосов, нарисовал картинки десяти быков и написал к ним приводимые здесь комментарии в стихах и прозе. Вариант Какуана был чисто в духе дзэн и шел дальше прежнего, кончавшегося пустой восьмой картинкой. С тех пор быки Какуана были постоянным источником вдохновения учеников, за прошедшие столетия их было нарисовано огромное множество.
Иллюстрации, приведенные здесь, сделал известный в Киото мастер гравюры Томикичиро Токурики, потомок многих поколений художников и владелец чайного магазина Дарума-до (Дарума -- японское имя первого патриарха дзэн Бодхидхармы). Его пастушьи картинки восхитительно непосредственны и полны глубокого, неподвластного времени смысла, какими и должны были быть оригиналы Какуана.
Бык -- это извечная первооснова жизни, это истина в действии. Десять быков здесь представляют собой последовательные этапы осознавания ищущим своей настоящей природы.
Эта последовательность этапов убедительна и эффективна сегодня так же, как и во времена Какуана. Здесь, в Америке, через восемь столетий, мы также работаем, вскармливая и воодушевляя этого быка (то же делает Токурики в Киото).
Понимание этой животворной первоосновы преодолевает любое время и расстояние. "Десять быков" -- это больше, чем поэзия, больше, чем живопись. Это откровение духовного раскрытия человека, о котором повествуют все священные писания, все книги о высшем человеческом опыте.
Возможно, читатель, как и китайский патриарх, разыщет следы своего скрытого я, и с посохом целеустремленности в одной руке, и кувшином истинного желания в другой, станет выходить на рыночную площадь и просветлять других.
Пол Репс
1. Ищу быка
Скитаясь по пастбищам этого мира,
Без конца раздвигая высокие заросли,
Я стараюсь найти быка,
Вдоль безымянных рек, по запутанным тропам
Я в горах пробираюсь далеких,
Мои силы уходят, нет мочи терпеть,
Не могу отыскать быка,
И лишь ночью в лесу слышен хруст саранчи.
Комментарий:
Бык потерялся, стоит ли искать?
Ведь лишь из-за отрыва от истинной своей природы я не могу найти его.
В смешеньи разных чувств я потерял следы.
Вдали от дома, озираясь на распутьях, не знаю я, какой идти дорогой.
Страх, алчность, зло, добро с пути меня уводят.
2. Напал на след
Вдоль берега идя, я под деревьями
Следи копыт заметил, даже
Под нежно пахнущей травою они видны.
Вдали от дома, высоко в горах
Мне встретились они,
И прячутся следы не боле,
Чем чей-то вверх торчащий нос.
Комментарий:
Понимая учение, следы быка я вижу.
Теперь я осознал, что если множество вещей из одного металла производят,
то точно также мириады сущностей из ткани самости растут.
А если различать не буду, то как же отделю я истину от лжи?
И, хоть пока я не прошел врата, но путь уже заметил.
3. Чувствую быка
Я слышу, соловей поет.
И греет солнце, мягкий ветерок,
И ива зеленеет вдоль реки.
Быку не скрыться здесь.
Какой художник сможет написать
Его огромную главу и царские рога?
Комментарий:
Кто слышит шум, тот может осознать его источник.
Как только все шесть чувств сольются воедино, то входишь во врата.
А лишь войдешь -- и голову быка заметишь!
Единство это уподоблю единству соли и воды в растворе,
единству цвета со всем прочим, что вместе краску образует.
Легчайшее, неотделимое от самого себя.
4. Ловлю быка
В ужасной борьбе ухватил я его.
Неистощимы бычьи мощь и воля.
Взбегает он, на дальнее плато,
Что высоко за облаками,
Или в ущелье недоступном
Укрыться норовит.
Комментарий.
Он долго был уже в лесу, но я поймал его сегодня!
Страсть к окружающей природе его сбивает с направденья.
Сладкой травы жаждет он и все дальше уходит.
И нрав его пока упрям и необуздан.
И укрощать его придется мне кнутом.
5. Смиряю быка
А теперь нужны кнут и веревка,
Чтобы снова бык не пропал
На какой-нибудь узкой и пыльной тропинке.
Хорошо был обучен когда-то и вот
Снова кроток и добр, как и прежде.
И опять повинуется так же,
Совершенно свободный от пут.
Комментарий.
Когда одна мысль возникает -- за ней другая вслед идет.
Когда возникла мысль из просветленья,
то истинны все следующие мысли.
Все делает неверным заблужденье.
Не объективное рождает заблужденье -- оно из субъективного идет.
Держитесь крепко за кольцо, что через нос быка продето,
не допускайте ни малейшего сомненья.
6. Еду на быке
Я на быке верхом неспешно
спускаюсь по горе домой.
Свирель моя поет и будит мягкий вечер.
Рукой похлопывая в такт,
я отмеряю вечный ритм.
И кто бы ни услышал эти звуки
тотчас подхватит их.
Комментарий.
Окончена борьба, уравнены находка и потеря.
Лесной деревни песню я пою, мотивы детства из свирели извлекаю.
Сидя верхом на быке, гляжу на облака над головою.
Вперед еду я и о том не тревожусь,
что бы меня остановить могло.
7. Бык превзойден
Верхом на быке я добрался до дома.
Я безмятежен, и бык мой пускай отдохнет.
Рассвет наступил.
Блаженствуя в покое
Жилья своего под соломенной крышей,
Я в угол забросил веревку и кнут.
Комментарий.
Все подчиняется не двум, а одному закону.
Быка мы взяли лишь, как временный предмет.
Это как связь у кролика с капканом, и как у рыбы с сетью.
Это как золото и шлак, как появленье из облака луны.
Чистого света дорожка одна сквозь бесконечное время струится...
8. Превзойдены и бык и самость
Веревка, кнут, и бык, и самость
-- ушли в Небытие.
Безбрежно небо так, что мысль
к нему пристать не может.
В бушующем огне как уцелеть снежинке?
Ушедших патриархов здесь следы.
Комментарий.
Ушла посредственность.
От всех ограничений ум свободен.
Я просветленья не ищу.
Но также и не остаюсь я там, где просветленья нет.
И так, как ни в одном из состояний я не остаюсь надолго --
глаза меня не могут увидать.
И если сотни птиц цветами мой путь усыпят даже --
в чести этой нет смысла для меня.